.jpg)
На Камерной сцене Театра на Васильевском 25 и 26 января 2020 года состоится премьера спектакля «Зима» по пьесе Евгения Гришковца. Ставит спектакль режиссер Олег Сологубов, сценограф – Петр Шерешевский.
…Двух солдатиков отправляют зимней ночью в лес с каким-то секретным заданием. Стоит трескучий мороз, и нужно как-то дожить до рассвета, не впасть в спасительный и беспощадный студеный сон. А может с ними уже все случилось, они перешли черту и теперь могут свободно предаваться воспоминаниям о детстве, о ранних радостях и разочарованиях, впечатлениях от фильмов и книг. Словно из детской сказки к ним приходит Снегурочка, которая оказывается потом то школьной подругой, то мамой, то любимой девушкой. Герои изливают душу в монологах, в попытках понять себя, осознать прожитую жизнь. И всплывают воспоминания о несбывшейся, несостоявшейся, нелепо упущенной любви…
Накануне премьеры мы попросили Олега Сологубова рассказать о творческом пути, о предыдущих встречах с Театром на Васильевском.
-Начинал учиться я в ЛГИТМиКе, оканчивал уже СПбГАТИ. Мастером курса была Ирина Борисовна Малочевская, до этого выпустившая курс, оставшийся после кончины Георгия Александровича Товстоногова и Аркадия Иосифовича Кацмана. Наш актерско-режиссерский курс был набран через год после этого выпуска, сперва набрали режиссеров, потом добавились актеры. Условия были жесткие, поступили на режиссуру 23 человека, окончили институт шестеро: я, Петр Шерешевский, Юрий Бутусов, Светлана Свирко, норвежец Ханс Хендриксон и рано ушедший из жизни Вадик Данилевский.
Дипломный спектакль я ставил в БДТ - Брянском драматическом театре. Ирина Борисовна поначалу порекомендовала мне Орловский театр драмы, я съездил в Орел и понял, что там процветал принцип: ты чего-то делай, а потом придет главный режиссер и сделает так, как он считает нужным. Однокурсники к тому моменту уже пожинали первые успехи, и у меня взыграло самолюбие, я отказался. Ирина Борисовна сказала: «Ну, тогда ищи сам». Я был в хороших отношениях с ректором Львом Геннадьевичем Сунстремом, и вот, как-то встретившись с ним в коридоре, попросил разрешения звонить по театрам из его приемной, денег-то тогда у меня не было. Лев Геннадьевич опешил от такой неожиданности, но, как человек деликатный, разрешил. Я ходил как на работу, обзванивал театры, наверно, сотни звонков совершил, пока не сговорился с Брянской драмой. Поставил там рассказы Аркадия Аверченко в собственной инсценировке, спектакль вероятно имел какой-то резонанс в городе. Сужу по такому примеру. Я недолгое время преподавал на актерском курсе Владимира Рецептера в Театральной академии, и там оказалась студентка из Брянска, видевшая тот спектакль. И когда я вскользь упомянул эту постановку, она воскликнула: «Это были вы?!» По ее восторженному голосу я понял, что спектакль был неплохой. (Смеется).
Потом я, как молодой и начинающий, принял участие в проекте «Балтийского дома», где выпускники-режиссеры нашего курса делали по одной из «Маленьких трагедий» Пушкина. Сейчас у меня ощущение, что это произведение можно делать только как единое художественное целое, общим циклом, а не по отдельности, хотя могу ошибаться. Тем не менее, мне достался «Скупой рыцарь», Света Свирко сделала «Пир во время чумы», Петя Шерешевский делал «Каменного гостя» и «Моцарта и Сальери». Этот большой фрагмент шел целый вечер, а наши две одноактовки на другой вечер. Ну и после этого я был принят в «Балтийский дом» очередным режиссером. Но, наверно, не очень я там оказался нужен, постановок так и не случилось.
И тогда я параллельно вышел на постановку в Театре на Васильевском. В общежитии на проспекте Доблести мы были соседями с артистом этого театра Костей Хасановым, который и сказал мне, что в репертуаре требуется сказка. А мне как раз попались на глаза замечательные сказки Альберта Иванова, очень этюдные, театральные, с забавными ситуациями, с хорошим юмором, приключениями. Детям ведь нужен экшен, чтобы они не заскучали. Я написал инсценировку «Приключения Хомы и Суслика», признаюсь, потратил немало усилий, чтобы приняли мое предложение. В результате получился, как в шутку вспоминают, блокбастер. Симпатичный, озорной, забавный спектакль о похождениях Хомяка и Суслика шел долго, в нем были заняты начинающие тогда артисты Таня Мишина, Наташа Лыжина, Наташа Круглова, Игорь Бессчастнов и другие актеры.
Через год я поставил в Театре на Васильевском еще одну сказку - «Мастерская глупости», потом ездил по стране, ставил спектакли в Тюмени, Петрозаводске, Екатеринбурге, Кемерово… В какой-то момент экономическая ситуация, семейные обстоятельства заставили меня зарабатывать деньги организацией корпоративов, презентаций, таким вот ивент-бизнесом. Но параллельно возникла такая отдушина: один мой теперь уже близкий друг выразил желание сделать себе на день рождения спектакль. При том, что раньше он никогда на сцену не выходил. Мы поставили спектакль, и ему так понравилось, что теперь каждый год мы делаем по новому спектаклю. Делается все по-настоящему: репетиции, костюмы, декорации, арендуется, как правило, театр «Особняк». В постановках участвуют как непрофессионалы, так и профессионалы, в частности артисты Театра на Васильевском. Это отдушина, где в достаточно защищенной ситуации можно как угодно экспериментировать. Это и хороший тренинг с точки зрения режиссуры, ведь с непрофессионалами нужно очень подробно работать, с ними невозможно как с актерами, они беспомощны, за них нужно много придумывать, разрабатывать всю мотивационную, физическую партитуру, чуть ли не до пальчиков иногда ставить, и при этом добиваться, чтобы был живой спектакль, а не мертвечина. У этого театра есть название МОё ДТ - Малый Олигархический Драматический Театр, в его репертуаре уже более десяти названий. Люди, приходящие туда на спектакли, платят благотворительный взнос, который идет в фонд «Перспективы» для детей с ограниченными возможностями.
Пребывая в постоянном поиске репертуара, я четыре года назад нашел пьесу Михаила Хейфеца «Спасти камер-юнкера Пушкина». И сразу подумал об артисте Театра на Васильевском Артеме Цыпине. Мы с Артемом давно в приятельских отношениях, учились в институте в одно время, варились в общем котле. В «Хомяке и Суслике» Артем играл роль Кота, потом Волка. В общем, прочитав «Спасти камер-юнкера Пушкина», я понял, что это может быть очень сильная история, а Тёма Цыпин просто создан для главной роли. Закинул ему этот материал, он сказал, что ему понравилось, но он не знает, как это делать. Я сказал, что знаю. В результате получился спектакль, который с успехом идет в Театре на Васильевском, номинирован на «Золотой софит», получил одобрение автора, написавшего: «Очень рад, что заехал в Питер и посмотрел этот спектакль».
-Сценографом у вас был Петр Шерешевский, в «Зиме» он выступает в том же качестве. Как сложился ваш тандем? Мы-то знаем Шерешевского как интересного режиссера.
-Мы дружим еще с институтских времен. У Пети за плечами, кроме всего прочего, художественная школа, а я еще на курсе обращал внимание, как интересно он работает с пространством. Он и сейчас, делая спектакли с художником, привносит свое видение решения пространства. Образовался наш тандем как раз в театре МОё ДТ, это сейчас Шерешевский востребован на два года вперед, а тогда тоже были простои, и я дружески предложил подработать. С тех пор мы вместе сочиняем пространство каждого спектакля театра Моё ДТ. Делаем это с улыбкой, немного шутя-играя, хотя и с полной ответственностью. Так сформировался наш тандем, и вот второй спектакль подряд делаем в Театре на Васильевском. Конечно, Шерешевский прежде всего режиссер, но здесь предстает как большой, красивый человек эпохи Возрождения, широкий в своих творческих проявлениях. (Улыбается).
В «Зиме» он создал холодное, белое, какое-то иррациональное пространство. Вместе мы придумали одно теплое пятно, нашли в загашнике старый шкаф, наполнили повседневными домашними вещами – кухонной утварью, книгами, игрушками…
-Настраиваясь на продолжение сотрудничества, театр предлагал вам разные пьесы. Почему вы остановили выбор на «Зиме» Гришковца?
-Во-первых, я служил два года в армии. Служил в стройбате в Сухуми, попал в очень суровые условия, где достаточно жесткие вещи происходили. Это был страшный, не имеющий по большому счету никакого отношения к нормальным человеческим взаимоотношениям, к нормальной человеческой жизни, бардак. И «Зима» - это попытка, как сейчас говорят, закрыть гештальт. Хотелось на эту тему высказаться. Никого не хочу обидеть, но в отношении армии я, если хотите, толстовец. Понимаю, что размышления Льва Толстого о жизни без армии - это чистая софистика, такая наивная теория, но в принципе, да, я здесь толстовец. Армия суровая сама по себе, это естественно, и мне кажется, что чистеньким там остаться невозможно, как ни крути…
Вот в армии, в этих сложных условиях, по своему опыту знаю, всегда вспоминаешь об очень простых вещах, которые становятся ужасно ценными - мамин борщ, сигареты, которые закурил свободно, встреча с девушкой… Все эти вещи мы не замечаем в повседневной жизни, потому что это нормально, как дыхание, это естественное условие твоего существования. А вот когда в этом ограничен, ты начинаешь так вдруг ценить это, вспоминать, медитировать. Потому мне в спектакле ужасно важны эти все вещи – первое свидание, некупленный велосипед, любимые книги и фильмы, внезапная ссора с девушкой… Мне кажется, что все это и составляет магию жизни.
А сейчас еще этот возникающий в общественной атмосфере милитаристский дух: мы можем повторить, мы можем показать… Я не люблю героику, я не люблю мачо. Хотя в армии это был тренинг противостояния враждебному агрессивному миру. После него приходишь домой и первую неделю с мамой разговариваешь короткими односложными предложениями, боясь, что из тебя полетит та лексика, которую ты использовал в тех условиях и которая к нормальной жизни не имеет никакого отношения. Жизнь, как раз те повседневные вещи, которые не замечаешь, но они и наполняют существование обаянием, составляют радость и ценность этой жизни.
Вот и возникло глубоко внутри сидящее желание как-то проявить, сублимировать размышления в этом материале, этом спектакле, в том, что назовут, быть может, творчеством.
Беседовала Татьяна Коростелева