Жизнь и смерть, религия и метаморфозы бытия через призму постмодернистского сознания – об этом ставит Анджей Бубень.
Постановка полна юмора, порой доходящего до гротеска, порой — до трагического пафоса. На первый, поверхностный, взгляд, спектакль даже можно назвать комедией — так динамичны рисунки ролей, так быстро развивается действие. Но внутренняя боль, людское одиночество, убивающее душу банальное безрадостное существование — все эти темы, волнующие режиссера, есть в спектакле. От этюда к этюду все увеличивается «градус безумия» — если первый водевиль «Медведь» еще вполне реалистичен (конечно, условно реалистичен, и при этом весьма театрален) то последний — «Юбилей»уж совсем фантасмагоричен. При этом через все миниатюры, как всегда у Бубеня, проходит единая тема, тема как всегда актуальная. В данном случае это что-то вроде: «Жизнь является в мелочах» и «надо возделывать свой сад». Как говорил Вольтер, — людям всегда, вне зависимости от эпохи, нужны небольшие, собственные радости, они счастливы не от событий мирового масштаба, а от небольших перемен собственной жизни, и порой рядовые события, наслаиваясь друг на друга, решают судьбы людей.
Художник-постановщик спектакля — Елена Дмитракова, постоянно сотрудничающая с Бубенем в Театре на Васильевском. Стены завешаны ситцем. На полу посреди сцены — половина головы огромной античной статуи. Ее словно не замечают герои — в одной сцене над ней стоит стол, а в другой ее могут воспринимать как стул или просто неровность пола — залезают, скатываясь и снова садясь на нее, при этом рассказывают что-то, не смущаясь, что им сложно устоять на неровности с первой попытки. Это голова словно прочерчивает путь из далекого прошлого, через «ситец» чеховской поры, до настоящего времени текут столетия, а проблемы, о которых стоит говорить, остаются неизменными.
Для Анджея Бубеня персонаж перспективен, только если загадочен, и поэтому в главных героях его спектаклей, а зачастую и во второстепенных, есть некая загадка, да и сами спектакли подразумевают несколько трактовок и интерпретаций. Например, горничная в первом эпизоде одета в какое-то подобие то ли свадебного, то ли бального платья — сверху это прикрывает холщевая накидка, но пышная белая юбка — явно не атрибут одежды служанки. Слуги здесь (Артем Цыпин и Надежда Кулакова) напоминают «свободных духов», которые могут найти себе любое воплощение, сунуть нос в дела людские, но не принимать ничего близко к сердцу. Он – усталый от жизни и апатичный, она, напротив, — радостна и любопытна.
Сам же «Медведь» в исполнении Дмитрия Воробьева не грубый громкоголосый мужлан, каким его принято представлять, а наоборот, уязвимый, неуверенный в себе, нервный человек, действительно находящийся в безвыходном положении — из-за этого и накручивает себя. В его исполнении грубые фразы приобретают иной оттенок, за счет интонации и мимики актер на наших глазах строит из, казалось бы, давно знакомого героя совсем иной характер. А начинаются «Водевили» с пения «вдовушки» (Елена Мартыненко) — очень красивого, и даже жалко, когда слуги прерывают хозяйку. А поет она о том, что будет верна мужу и после его смерти — так получается красивая метафора того, что в страданиях она предстает в самом выигрышном свете, и не может не понимать этого.
Второй эпизод, «Предложение», еще немного увеличивает «градус безумия» — барышня (Наталья Лыжина) во время сватовства рубит капусту и вскакивает на стол, она одета нарочито небрежно, а жених (Михаил Николаев) — нарочито нарядно, за счет чего усиливается комический эффект.
Монолог «О вреде табака» в исполнении Артема Цыпина, с одной стороны, дает зрителю возможность немного передохнуть после первых двух эпизодов, выполненных в более или менее схожей стилистике. Но Артема Цыпина есть талант — что бы он ни играл (особенно в режиссуре Бубеня), ему удается вывести персонаж на некий метафизический уровень. В первом водевиле Цыпин показал одну ипостась «свободного духа»; здесь же, кажется, все совсем по-бытовому просто — затюканный авторитарной женой муж вместо того, чтобы разговаривать на указанной тему лекции, жалуется на несправедливость жизни. Но актер уходит не к личности, а скорее, к некому более обобщенному образу. Это витает в атмосфере, созданной актёром — интонации, неуверенные жесты — словно все тот же «дух» зашел на огонек, и пока готовят декорации для следующей сцены, рассказывает слушателям о том, что повидал на земле и о том, как может быт заесть человека, мучить его душу.
Три из четырех водевилей во многом строятся на творческой индивидуальности Артема Цыпина. Цыпин — актер, не играющий «нейтральных» ролей. Небытовой, острохарактерный, почти до эксцентризма, он создает себе очень странный, необъяснимо харизматичный образ. Плавные, скованные жесты, передающие какие-то внутренние ощущения персонажа. Мгновенная реакция на любые реплики партнеров по сцене. Пластика, создающая впечатление полной импровизационности, спонтанности этих внешних проявлений «движений души». Эти качества остаются у актера в любых ролях. Он строит свои «призрачные» роли будто пунктирно, ловя мгновенья сумрачной печали, ослепительной радости, спокойной сосредоточенности — мгновенья всегда немного грустные, ироничные и двойственные.
Последний водевиль, «Юбилей», по стилистике самый абсурдный, фантасмагоричный. Во время него многие зрители недоумевали, глядя на нелепые, пританцовывающие движения и протяжно-манерные интонации «председателя правления банка» в исполнении Андрея Феськова.
Но после появления его жены (Светлана Щедрина) поняли — все в порядке, у них вся семья такая. Она вела себя не менее странно — норовила лечь то на бухгалтера банка (Артем Цыпин), то на скульптуру, и волочила по полу дорогую шубу. На это смотрели с явным неодобрением и непониманием. Но режиссер просто продолжил развитие темы, которая была аккуратно заявлена с самого начала, — чего хочет женщина (а через это — и человек вообще), и как мужчине (обобщенно — другому человеку, да и всему миру) на это реагировать. Этого не знала дама из первого водевиля, не знала и дама из второго. Но если первая спорила с незнакомцем, а затем благополучно решила, что ей нужен новый муж и на этом успокоилась, то у второй после замужества явно только начнется еще больше нелепых споров о щенках и полянках, ей уже не нужны такие причины для ссор как равноправие или разные жизненные принципы. А жена из истории в третьем водевиле просто ругает мужа, без повода, хотя он покорен и делает все что нужно. В «Юбилее» и у жены «босса», и у назойливой посетительницы (Любовь Макеева) уже вовсе «нет мозгов» и самоконтроля — есть только одна какая-то мысль, цель, и они, как животные, не видя и не слыша других, говорят только об этом, выводя из себя всех окружающих.
И все же у спектакля не «антиженская» тематика. Тут имеется ввиду вся тенденция современной жизни, со всеми ее атрибутами, такая же безумная, с бешеным ритмом, и она все безумнее и безумнее, быстрее и быстрее — не остается времени на обдумывание, и цели добиваются в основном те, кто идет напролом, не глядя на других, не имея в голове ни одной мысли. Гротескные образы чеховских персонажей удивительно гармонично балансируют с постмодернистским видением режиссера и вместе создают сложный многослойный спектакль в лучших традициях Чехова — с «подводными течениями», разглядеть которые сможет не каждый.
http://okolo.me/tag/anton-chexov/
http://okolo.me/2011/10/zhizn-i-smert-dusha-i-byt/
Постановка полна юмора, порой доходящего до гротеска, порой — до трагического пафоса. На первый, поверхностный, взгляд, спектакль даже можно назвать комедией — так динамичны рисунки ролей, так быстро развивается действие. Но внутренняя боль, людское одиночество, убивающее душу банальное безрадостное существование — все эти темы, волнующие режиссера, есть в спектакле. От этюда к этюду все увеличивается «градус безумия» — если первый водевиль «Медведь» еще вполне реалистичен (конечно, условно реалистичен, и при этом весьма театрален) то последний — «Юбилей»уж совсем фантасмагоричен. При этом через все миниатюры, как всегда у Бубеня, проходит единая тема, тема как всегда актуальная. В данном случае это что-то вроде: «Жизнь является в мелочах» и «надо возделывать свой сад». Как говорил Вольтер, — людям всегда, вне зависимости от эпохи, нужны небольшие, собственные радости, они счастливы не от событий мирового масштаба, а от небольших перемен собственной жизни, и порой рядовые события, наслаиваясь друг на друга, решают судьбы людей.
Художник-постановщик спектакля — Елена Дмитракова, постоянно сотрудничающая с Бубенем в Театре на Васильевском. Стены завешаны ситцем. На полу посреди сцены — половина головы огромной античной статуи. Ее словно не замечают герои — в одной сцене над ней стоит стол, а в другой ее могут воспринимать как стул или просто неровность пола — залезают, скатываясь и снова садясь на нее, при этом рассказывают что-то, не смущаясь, что им сложно устоять на неровности с первой попытки. Это голова словно прочерчивает путь из далекого прошлого, через «ситец» чеховской поры, до настоящего времени текут столетия, а проблемы, о которых стоит говорить, остаются неизменными.
Для Анджея Бубеня персонаж перспективен, только если загадочен, и поэтому в главных героях его спектаклей, а зачастую и во второстепенных, есть некая загадка, да и сами спектакли подразумевают несколько трактовок и интерпретаций. Например, горничная в первом эпизоде одета в какое-то подобие то ли свадебного, то ли бального платья — сверху это прикрывает холщевая накидка, но пышная белая юбка — явно не атрибут одежды служанки. Слуги здесь (Артем Цыпин и Надежда Кулакова) напоминают «свободных духов», которые могут найти себе любое воплощение, сунуть нос в дела людские, но не принимать ничего близко к сердцу. Он – усталый от жизни и апатичный, она, напротив, — радостна и любопытна.
Сам же «Медведь» в исполнении Дмитрия Воробьева не грубый громкоголосый мужлан, каким его принято представлять, а наоборот, уязвимый, неуверенный в себе, нервный человек, действительно находящийся в безвыходном положении — из-за этого и накручивает себя. В его исполнении грубые фразы приобретают иной оттенок, за счет интонации и мимики актер на наших глазах строит из, казалось бы, давно знакомого героя совсем иной характер. А начинаются «Водевили» с пения «вдовушки» (Елена Мартыненко) — очень красивого, и даже жалко, когда слуги прерывают хозяйку. А поет она о том, что будет верна мужу и после его смерти — так получается красивая метафора того, что в страданиях она предстает в самом выигрышном свете, и не может не понимать этого.
Второй эпизод, «Предложение», еще немного увеличивает «градус безумия» — барышня (Наталья Лыжина) во время сватовства рубит капусту и вскакивает на стол, она одета нарочито небрежно, а жених (Михаил Николаев) — нарочито нарядно, за счет чего усиливается комический эффект.
Монолог «О вреде табака» в исполнении Артема Цыпина, с одной стороны, дает зрителю возможность немного передохнуть после первых двух эпизодов, выполненных в более или менее схожей стилистике. Но Артема Цыпина есть талант — что бы он ни играл (особенно в режиссуре Бубеня), ему удается вывести персонаж на некий метафизический уровень. В первом водевиле Цыпин показал одну ипостась «свободного духа»; здесь же, кажется, все совсем по-бытовому просто — затюканный авторитарной женой муж вместо того, чтобы разговаривать на указанной тему лекции, жалуется на несправедливость жизни. Но актер уходит не к личности, а скорее, к некому более обобщенному образу. Это витает в атмосфере, созданной актёром — интонации, неуверенные жесты — словно все тот же «дух» зашел на огонек, и пока готовят декорации для следующей сцены, рассказывает слушателям о том, что повидал на земле и о том, как может быт заесть человека, мучить его душу.
Три из четырех водевилей во многом строятся на творческой индивидуальности Артема Цыпина. Цыпин — актер, не играющий «нейтральных» ролей. Небытовой, острохарактерный, почти до эксцентризма, он создает себе очень странный, необъяснимо харизматичный образ. Плавные, скованные жесты, передающие какие-то внутренние ощущения персонажа. Мгновенная реакция на любые реплики партнеров по сцене. Пластика, создающая впечатление полной импровизационности, спонтанности этих внешних проявлений «движений души». Эти качества остаются у актера в любых ролях. Он строит свои «призрачные» роли будто пунктирно, ловя мгновенья сумрачной печали, ослепительной радости, спокойной сосредоточенности — мгновенья всегда немного грустные, ироничные и двойственные.
Последний водевиль, «Юбилей», по стилистике самый абсурдный, фантасмагоричный. Во время него многие зрители недоумевали, глядя на нелепые, пританцовывающие движения и протяжно-манерные интонации «председателя правления банка» в исполнении Андрея Феськова.
Но после появления его жены (Светлана Щедрина) поняли — все в порядке, у них вся семья такая. Она вела себя не менее странно — норовила лечь то на бухгалтера банка (Артем Цыпин), то на скульптуру, и волочила по полу дорогую шубу. На это смотрели с явным неодобрением и непониманием. Но режиссер просто продолжил развитие темы, которая была аккуратно заявлена с самого начала, — чего хочет женщина (а через это — и человек вообще), и как мужчине (обобщенно — другому человеку, да и всему миру) на это реагировать. Этого не знала дама из первого водевиля, не знала и дама из второго. Но если первая спорила с незнакомцем, а затем благополучно решила, что ей нужен новый муж и на этом успокоилась, то у второй после замужества явно только начнется еще больше нелепых споров о щенках и полянках, ей уже не нужны такие причины для ссор как равноправие или разные жизненные принципы. А жена из истории в третьем водевиле просто ругает мужа, без повода, хотя он покорен и делает все что нужно. В «Юбилее» и у жены «босса», и у назойливой посетительницы (Любовь Макеева) уже вовсе «нет мозгов» и самоконтроля — есть только одна какая-то мысль, цель, и они, как животные, не видя и не слыша других, говорят только об этом, выводя из себя всех окружающих.
И все же у спектакля не «антиженская» тематика. Тут имеется ввиду вся тенденция современной жизни, со всеми ее атрибутами, такая же безумная, с бешеным ритмом, и она все безумнее и безумнее, быстрее и быстрее — не остается времени на обдумывание, и цели добиваются в основном те, кто идет напролом, не глядя на других, не имея в голове ни одной мысли. Гротескные образы чеховских персонажей удивительно гармонично балансируют с постмодернистским видением режиссера и вместе создают сложный многослойный спектакль в лучших традициях Чехова — с «подводными течениями», разглядеть которые сможет не каждый.
http://okolo.me/tag/anton-chexov/
http://okolo.me/2011/10/zhizn-i-smert-dusha-i-byt/