Мнение зрителя
Благодарный зритель, скрывшийся под псевдонимом, прислал нам свою рецензию на спектакль «Спасти камер-юнкера Пушкина»
Комедия, написанная кровью, или 2 часа человечности
рецензия на спектакль Государственного Драматического театра на Васильевском «Спасти камер-юнкера Пушкина»
Вместо предисловия
Уважаемый и дражайший читатель, не пугайтесь огромного массива текста, он не слишком занудный. Постараюсь избежать псевдонаучных, околотеатральных слов, фраз, клише. Просто хочется скорее поделиться теплом, светом, любовью и болью, которые я впитал за 2 часа спектакля.
Вместо вступления
Вообще-то, если честно, не было у меня такого намерения писать рецензию. Да вот больно мы с главным героем (Мишей Питуниным) оказались похожи! Оба без отцов росли – мама одна воспитывала (не, ну плюс школа
и улица), и у обоих не было щенячьего восторга перед великим А Эс.
Учился я, правда, в обычной школе, а не имени лучшего русскоязычного поэта. Но зато потом, позже, многие-многие годы на поэтических ЛИТО и просто там, где налито, членам Союзов писателей, просто хорошим поэтам, обычным поэтам и даже обычным людям мне приходилось доказывать, что у Пушкина А.С. стихов с Большой буквы не так много, а гениальных и того меньше. Спорили со мной рьяно, пытались бить лицо. На мое счастье поэты, как правило, дерутся не очень. Поэтому я живой и почти невредимый. А вот
Мише Питунину повезло меньше: его нет с нами (как и Пушкина). Но только Пушкина нет из-за Дантеса, а Питунина как раз из-за Пушкина. Первый вопрос без ответа: сумел ли спасти М. Питунин камер-юнкера А. Пушкина, "врага и вредителя" всей своей жизни? И почему так называется спектакль? Смотри выше, еще выше, гораздо ВЫШЕ, т.е. сам спектакль.
У пьесы, по которой он поставлен, есть подзаголовок – "История одного несостоявшегося подвига". Верю, что мой достопочтимый читатель, а в скором времени, надеюсь, и зритель, лучше меня поймет и почувствует, в чем же подвиг М. Питунина. Лично мне это сделать не удалось...
Вместо эпиграфа: если Пушкин – это наше Все, то Бродский – это наше кое-что...
Очень рискованное начало: бородатый дядя в белой рубашке встает в угол в детском садике, наказанный за нелюбовь к Солнцу русской поэзии. Но уже минут через пять минут забываешь об условностях и начинаешь воспринимать происходящее, как дневник главного героя в лицах.
Нет привычных для сегодняшних театров «заманух», как то: эротики, нижепоясных шуток, мата, дорогостоящих эффектов, зато есть талантливая режиссура и талантливая игра. Спектакль не бьет по нервам, не раздувает костры эмоций, в нем нет Его Величества Надрыва, без которого не обходится практически ни один спектакль в Питере, России и Европе. И в этом смысле он антисофокловский, антишекспировский и, скорее, чеховский.
Мне повезло: в нашем детском саду вместе с кашами и перловым супом нас не пичкали Пушкиным. Отторжение произошло в школе: во-первых – рано! И "Капитанская дочка", и "Станционный смотритель", и даже "Евгений Онегин" – рано. И, во-вторых, – такими порциями пихают, что происходит обратный «эффект», верней, «дефект». Вытеснение и даже тихая ненависть. А вот у Миши Питунина ненависть вполне громкая.
Вот и живи, вот и думай: Ленина с пьедестала скинули, а на "наше все" добро сверху пока не дадено! И если Пушкин – это "солнце русской поэзии", то Державин, Жуковский, Апухтин, Баратынский, Тютчев, Некрасов,
Анненский и двадцать гениев серебряного века – это мелкие астероиды, ну, в лучшем случае, планеты или луны. И. Бродский говорил, что если с детства "давать не одного гения, а всех, то поэзия поневоле станет смыслом жизни". А может быть это и неплохо? В спектакле постоянно звучит вопрос: "Ты что, Пушкина не любишь?" И если скажешь правду, то поставят в угол, лишат игрушки, поставят двойку, вызовут родителей. И не потому, что все так уж безумно (читай, бездумно) и глубоко его любят, а потому, что "ТАК ПРИНЯТО", ЭТО АДЕКВАТНО – любить Пушкина, Чайковского, Репина. А белой вороной быть больно и страшно. Вот все и "полюбили", как за Сталина – Хрущева – Брежнева голосовали – поголовно. ВОТ ТЕБЕ И ДВЕ КУЛЬТУРЫ: ОФИЦИАЛЬНАЯ И НАРОДНАЯ. Официально – для начальства, учителей и т.д. – все любят Пушкина; а за школьными стенами поют вполне блатные песни. "Одни слова для кухонь, другие – для улиц".
Потерянный рай Миши Питунина
Главный герой – типичный маменькин сынок (знаю, о чем пишу – ведь это про меня). Львиная доля спектакля посвящена детству, юности и молодости Миши, а жизнь после армии уместилась в несколько фраз, которые Миша произносит сухо, бегло и анкетно, без интереса, как бы по обязанности, по инерции.
Как бы по обязанности, по инерции с некоторых пор стала течь его жизнь, поэтому он с такой легкостью отдает ее в руки школьных "дружков" – Секе и Витьку. Ведь после "неправильного" ответа еще в детском садике на вопрос: "Тебе что – Пушкин не нравится?", наш герой поплыл по течению. А в новой загаженной среде это оказалось не просто опасно, но фатально. На его примере высвечиваются судьбы миллионов, тех, кто не смог или не захотел полностью адаптироваться к иной, грязной и жесткой, хотя и свободной
жизни. Только эти миллионы как-то примирились со всем этим и с собой. А он не смог... Он остался в зазеркалье безмятежности – (читай безответственности), из которого все мы с большим или меньшим успехом и потерями проскользнули, просочились в "прекрасное далеко" – СЕГОДНЯ.
Еще раз о моде на харизму – если ты не отъел, не накачал, не купил определенную харизму, то ты лох, лузер, отстой, то ты не вписываешься в сериал под названием "Жизнь". Именно поэтому такие люди и актеры (а между ними почти знак равенства, хотя бы по тому же Шекспиру) с неяркой, неброской, негромкой харизмой так не востребованы в наших гениальных, блестящих бандитско-ментовских сериалах. Стало немодно БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ. И спасибо режиссеру и актерам Театра на Васильевском, что позволяют нам побыть самими собой, то есть людьми, хотя бы эти два часа. Ведь прикосновение к своему глубинному, детскому, настоящему возможно скорее в камерных театрах, чем на огромных сценах и стадионах. Это, наверное, и есть погружение в человечность, уже забытую и не модную. Как плащ-болонья, швейная машинка "Зингер" или платье в горошек, чугунные утюги, автоматы с газировкой за 3 коп И ОДНИМ СТАКАНОМ НА ВСЕХ…
Боже мой, сколько же переделок-пародий А.С. слышал я в школе и институте, да и сам грешил: "Во глубине сибирских руд хранят евреи свой талмуд", "Мороз и солнце – подрались два японца", "Не мог он Ольгу от
Татьяны, как мы ни бились, отличить", "Мой дядя самых честных правил, когда редактором служил". И неспроста! Любого достанет: не успел родиться – на тебе коктейль из Ленина и Пушкина (до того Сталин – Пушкин). Нам, как азиатам, все время навязывают вождей. И не только в политике.
Так что восстал народ, невольник Пушкина. А вот анекдотцев про А.С.
нет (кроме Хармса)! А о чем это говорит? Что сочиняют их (анекдоты) не в народе, а в других местах. И не в столь отдаленных, а скорее, наоборот, приближенных... (Короче: замахнулся на святое – получи 5 лет застоя). Шутка.
Так что натаскивание на Пушкина достало, видно, не только жителей культурной столицы (хотя бы в моем лице), но и обитателей Земли обетованной в лице уже Миши Хейфеца. Конечно, автор пьесы не мог
заклеймить простого советского мальчика своей фамилией, и дал ему простую с буквы "П", как и Пушкин, – Питунин, а имя таки оставил! Питунин – петуния – цветок в горшке. Так Миша (персонаж) в основном и жил... А может быть Питунин от питона, который тихо и незаметно прополз по жизни, никого и ничего не укусив и не придавив, кроме, пожалуй, собственного прошлого. Обвился вокруг него и укусил себя же за хвост: Все – круг замкнулся. Замкнулся он в свое время и у Пушкина, и тоже в 37. 37 лет – определенная черта, за которую оба не смогли или не захотели переступить. Причины, правда, разные – любой гений создает во времени и пространстве, т.е. в конкретной среде, волну – не Девятый вал, а цунами. И если "скорость жизни" падает, то волна эта накрывает и поглощает ее автора. Что же затормозило бег жизни, а точнее полет этого великого человека? Ревность, карточный долг, слухи, что мол, исписался... Ах, оставьте, это все земное. "За порогом стоит Судьба..."
О режиссуре, артистах и ролях
Актер, роль, персонаж, режиссура – это все потом. А так, как будто подсмотрел кусочек чужой или своей жизни из светлого и безоблачного (как выяснилось позже) времени. "Это все мое, родное". Да, наверное я, как и главный герой, тоже остался ТАМ.
Итак – последовательность, как в программке спектакля: Артем Цыпин в роли Миши Питунина. Это магия (в хорошем смысле). И не зря актер все время в белой рубашке – под цвет магии. Как он это делает? Скальпировать
крылья бабочки не смею...
Татьяна Мишина (воспиталка, училка, гадалка, Идалия Полетика). Вот где гротеск уместен и даже необходим!
Елена Рахленко в роли мамы: тоже ведь загадка – при абсолютной сдержанности так излучать!
Алексей Лудинов: замполит и Соловьев – великолепен, узнаваем и в общем, и в деталях. Майор, конечно, шаржирован, но ведь такие есть!
Кирилл Тарасов: Дубасов и продавец книг. Как и на А. Цыпина – смотришь и забываешь, что это всего лишь спектакль.
Владимир Бирюков: Сека – типичный хулиган и рэкетир из подворотни, а оказывается... Роль долго не удавалась, не шла... Но как здорово получилась-то!
Антон Падерин: Витек. Таких по жизни все встречали. Здоровый, туповатый, ведомый. Вечерне-длинная тень Секи. И здесь гротеск на высшем уровне.
Евгения Рябова – скромная (в глубине), милая. Собирательный образ девушек неярких, но таких путеводных звездочек, без которых жизнь главного героя, да и многих мужчин, была бы темна и пуста.
Наталья Корольская: Лера-художница. Первая и последняя любовь Миши: легкость, счастье, радость бытия. Но удивительно глубоко и точно, аж жить хочется!
И все это Действо с большой буквы сотворил режиссер-постановщик Олег Сологубов.
Мне повезло – после премьеры я попал за кулисы на "разбор полетов". Никаких жестких втыков и вливаний. Поздравления душевные, но без захлеба. А главное: каждому (каждой) режиссер вручил программку с
четверостишьем-поздравлением собственного сочинения!
Вопросы без ответа
Спросить через столетия у Александра Сергеевича, догадывался ли он, что сделают из него икону в золотом окладе, и вся литературная братия причислит его к лику святых и подвесит между небом и землей, заставляя буквально молиться чуть ли не с детского садика? А ведь он был живым, более чем живым, да, фактически – первым панком на Руси.
Аромат и послевкусие камерной сцены. Послевкусие. Теперь о главном – о буфете: цены среднетеатральные, (хотя в Филармонии дешевле), репертуар, pardon, меню в ассортименте, довольно камерное. Так что, я уверен, на спектакль придут истинные театралы. Лучше один раз увидеть, услышать, ПОЧУВСТВОВАТЬ этот маленький шедевр в малом зале театра на В.О. А если вы доверяете моему вкусу, то на основной сцене того же театра идет "Дорогая моя Матильда" с з. а. России Еленой Рахленко в главной роли.
Но...пора закругляться. А то рецензия становится длиннее самого спектакля.
С УВАЖЕНИЕМ К ПУБЛИКЕ, ВАШ АПОЛЛОН СЕЛИГЕРСКИЙ.
P.S. Пьеса Михаила Хейфеца "Спасти камер-юнкера Пушкина" получила первую премию Международного конкурса драматургии "Действующие лица" – 2012 г. Надеюсь, что такая же судьба постигнет и спектакль театра
на Васильевском.