Спектакль «Дети солнца» в Театре на Васильевском — профессионально сделанная и по-человечески искренняя вещь. В пьесе Горького о служителе науки и окружающих его близких и чужаках, где каждый внутренне мечется между гордым свободным буревестником и скромной божьей тварью, найдены и выделены курсивом темы одиночества, тщетной надежды на взаимность и понимание.Новая постановка Владимира Туманова, к слову, автора лучшего спектакля сезона 1996-1997 годов «Таня-Таня» в этом же театре, воспринимается, прежде всего, как хорошо и грамотно простроенная, аккуратная и выверенная работа. Ее главные достоинства — подробность, чуткость, ум, честь и совесть всей постановочной бригады. А еще — предельно слаженный сильный актерский ансамбль (основной козырь Театра на Васильевском, субстанция, без которой иные спектакли здесь не живут), здоровое чувство юмора, умение режиссера не перегнуть палку в серьезности и избежать патетики, очевидное желание артистов получать удовольствие от работы, от партнеров, от текста — и чувствовать каждое слово автора.
Еще бОльшая редкость и диковина на театре — постоянная самоирония. Если уж дамочка «из простых» — то в жутких розочках и с замедленными интонациями. Если ученый, то приготовление яйца всмятку превращается в химический опыт. Если художник, то с блокнотиком наготове и с букетом, помещенным в колбу. А если горничная прыгает «из грязи в князи», то — с противным хохотком, змеиным присвистом, беспрестанным и демонстративным подтягиванием чулочков и пошленькой вертлявостью перед зеркалом. На взгляд театра и режиссера, подлинным «детям солнца», «победителям темного страха смерти», свойственна интеллигентская рефлексия, горечь несовпаденья чаяний и надежд и полнейшая «чувственная бесчувственность». По контрасту, в первом действии очень много смеются — и на сцене, и в зале, во втором — много плачут, соответственно, там же и те же.
Говорят каждый о себе, не слыша и толком не слушая друг друга, тем паче — того, кто рядом. Натуры все одержимые, только объекты страсти у всех — разные. Спектакль намекает, теребит, задает вопросы и предлагает зримые, ощутимые образы. Героев хочется потрогать руками, воздух — вдохнуть, мечтами — проникнуться, и побродить между разнокалиберных колонн — столпов общества, увешанных фамильными портретами и фотографиями друзей. На что мы обрекаем влюбленных, отказывая им? Стоит ли унижаться, предлагая и вымаливая любовь, дружбу, расположение? Почему так немыслимо легко словом убить и словом же спасти человека?
В спектакле Туманова в каждой сцене полным-полно занятных, изобретательных, предельно театральных моментов, что делают действие объемным и «вкусным», актерские работы — до краев наполненными, а режиссуру — тонкой и ироничной. Переходы из плюса в минус, из смешного в печальное, от восторженного счастья к смертельному отчаянию — сопредельны, молниеносны и восходят к высокой, подлинной клоунаде. Таковы персонажи Татьяны Калашниковой,
бесподобно играющей неразделенную любовь земной женщины Мелании к несуразному ученому-небожителю Протасову; Леонида Алимова, делающего из циничного и нелепого позера Вагина ранимого творца и уязвленного рыцаря. Так, заданная было пафосность момента во время ключевого монолога химика Протасова (Евгений Леонов-Гладышев) о детях солнца аккуратненько сбивается акцентом на потешные «молочные усики» над губой его сестрицы Лизы (Светлана Щедрина), которая взволнованно вскакивает и звенящим голоском читает по-юношески пылкие стишата, отождествляя себя здесь, разумеется, с вольною птицей — и вглядывается в космическую бездну, запрокинув голову... А вот заваливаются в приличный дом люди простецкие, со своими радостями без затей и бытием «без шестых чувств», и разухабистая их плясовая, грубоватое народное животное веселье режут тупым ножом по сердцу поджавшихся, подобравшихся, притихших и пережидающих «демонстрацию» господ.
Наталья Кутасова создает образ мудрой и терпеливой Елены Протасовой, почти сказочной павы Елены Прекрасной, смешивая в рисунке роли краски палитры Аллы Демидовой или Ларисы Малеванной, – актрис, всегда полных внутреннего достоинства, гордости, терпимости и силы. Ветеринар Чепурной в исполнении Юрия Ицкова, может быть, непривлекателен внешне, но красив душой, «колюч» в разговорах, остроумием он преодолевает комплексы «маленького человека», вступая в своеобразный диалог с традицией Гоголя и Достоевского. А Леонов-Гладышев рисует Протасова интеллигентом в кубе: нескладный, погруженный в себя асоциальный тип, внешне - «ни рыба, ни мясо», но «приготовлен» умной хозяйственной женщиной по рецепту и бережно храним, а посему съедобен и для других. Вот только пищей быть отказывается.
Мария Кингисепп